Как вы, наверняка, знаете, английский язык давно утратил какое-либо внешнее выражение рода. Очень даже может быть, что именно это чисто грамматическое явление привело к такому быстрому и лёгкому захвату англосаксонских умов подсудной в нормальных странах педерастией. Любой юноша может битый час рассказывать своим родителям о новой подруге (my friend), а когда к ужасу семейства эта приглашённая на день рождения «подруга» окажется с усами и бородой, поздно будет удивляться и ломать руки, мол, почему ты нас не предупредил. В ответ сын скажет: «Блин, а вы меня и не спрашивали». Поэтому, даже знакомясь во дворе с хозяевами собак, всегда стоит первым делом поинтересоваться Is it he or she? Потому что назвать питомца средним родом (it) там по-прежнему гораздо страшнее, чем жениться на мужчине…

Но это, как вы поняли, была лишь присказка.

В трагедии «Ромео и Джульетта» я нежданно-негаданно натолкнулся на одно весьма политически сложное место. Представьте себе: 4-й акт, 5-я сцена, няня приходит будить Джульетту к свадьбе, а та уже приняла зелье брата Лоренцо и окоченела, как труп. Сбегается всё семейство Капулетти, ужас, кошмар, хотели праздника, а получили похороны, что же делать и т.п. Приходит и потенциальный жених, граф Парис, по совместительству племянник старика Капулетти. Ему тоже обидно. Вообще всё как-то не так пошло…

В английских школах (я имею в виду школы Британщины, США и т.п.) ученикам это место часто предлагают для «разбора полётов», а именно, для того, чтобы они проанализировали реакцию няни, госпожи Капулетти, её мужа и Париса. Если порыться в интернете, можно почерпнуть по этому поводу немало интересного. А суть литературной проблемы вот в чём.

Герои трагедии говорят буквально следующее (реплики няни и матери Джульетты я ради экономии места опущу):

 

Paris: 

Beguil'd, divorced, wronged, spited, slain!

Most detestable Death, by thee beguil'd,

By cruel cruel thee quite overthrown!

O love! O life! not life, but love in death!

 

Capulet: 

Despis'd, distressed, hated, martyr'd, kill'd!

Uncomfortable time, why cam'st thou now

To murther, murther our solemnity?

O child! O child! my soul, and not my child!

Dead art thou, dead! alack, my child is dead,

And with my child my joys are buried.

 

Подстрочно умышленно переводить не буду, а лучше дам вам прочитать «классические» переводы. Обратите пристальное внимание на первую строку в каждом из высказываний:

 

Радлова:

 

Парис. 

Обманут, разведён, убит, поруган!

Смерть мерзкая, тобою я обманут!

Тобой, жестокой, я совсем унижен!

Любовь, о жизнь! Не жизнь - любовь мертва!

 

Капулетти. 

Истерзан я, измучен и убит.

Несчастный час, зачем пришел сюда,

Чтобы убить, убить, убить наш праздник?

Дитя, дитя! Душа, а не дитя!

Ты мёртвая, ты мёртвая, малютка!

С тобой навек моя погибла радость!

 

Щепкина-Куперник:

 

Парис. 

Обманут, разведён, сражён, убит!

Смерть гнусная, обманут я тобою!

Жестокая! Сразила ты меня!

Любовь моя! О жизнь моя! Но нет —

Не смерть, а лишь любовь и после смерти!

 

Капулетти. 

Поруган, оскорблён, казнён, убит!

Ужасное несчастье! Для чего ты

Пришло, – чтобы убить, убить наш праздник?

Дитя мое, дитя! Душа моя!

Ты больше не дитя мое! Мертва!

Увы, она мертва, и вместе с нею

Вся радость сердца умерла навек.

 

Пастернак:

 

Парис. 

Я разведён, обманут, втоптан в грязь!

Как низко, смерть, меня ты обманула,

Как превратила в полное ничто!

О жизнь моя! О прелесть!

 

Капулетти. 

Я раздавлен,

Осмеян, искалечен, умерщвлён.

Зачем пришло ты, бедственное время,

Наш долгожданный праздник убивать?

Моей душой, а не моим ребёнком

Была она, и вот она мертва.

А без души что все мои отрады?

 

Как видите, авторы переводов совершенно единодушны: оба мужчины убиваются в большей степени не по поводу кончины будущей жены и бедной дочери, а по поводу крушения собственных планов. Спрашивается: чего же здесь анализировать, всё и так ясно, эгоистов даже могила (чужая) не исправит…

Однако давайте ещё раз посмотрим на первые строчки оригинала - beguil'd, divorced, wronged, spited, slain у Париса и despis'd, distressed, hated, martyr'd, kill'd у Капулетти. Это всё – причастия. Причём совершенно бесполые. А на русский язык нужно обязательно переводить их в том или ином роде, иначе нельзя. Вот и приходится выбирать: сказать «разведён» или «разведена», «убит» или «убита». Чувствуете подвох?

Именно поэтому те же английские школьники (а вместе с ними и серьёзные шекспироведы, читающие подобные вещи в подлинниках, а не в ущербных переводах) разделились в своих оценках происходящего. Некоторые, действительно, понимают это место так же, как наши переводчики, и ругают отца и жениха. Однако многие воспринимают эти реплики, как крик души, полный жалости к несчастной тринадцатилетней девочке – это она «разведена», это её «убили», а вовсе не их самих. О как!

И что делать? Как же всё-таки перевести эту «бесполость» эпитетов на требовательный русский язык, чтобы сохранить многозначность оригинала и не отнимать хлеб и энигму у русскоязычных шекспироведов?

Не знаю, кто как, а я увидел единственный способ: воспользоваться пафосностью ситуации, когда герои выкрикивают короткие слова, выражая тем самым своё смятение, и превратить эти слова из причастий… в существительные, адресованные кому угодно.

 

ПАРИС:

Обман, развод, бесчестие, убийство!

Мерзавка Смерть, с тобой пришёл обман!

Твоя, твоя жестокость всё разбила!

Любовь и жизнь! Не жизнь – любовь во смерти!

 

КАПУЛЕТТИ:

Презренье, зло, страдание, гоненье!

Неурочный час, зачем ты наступил

И праздник наш так страшно уничтожил?

Душа моя, но не моё дитя!

Мертва, мертва! Моё дитя скончалось,

И с ней в могилу жизнь моя сойдёт…